Почему "Зимняя ночь" стала самым популярным произведением Пастернака?

Стихотворение — сложно построенный смысл.
      Ю. Лотман.  Анализ поэтического текста.

Стихотворение Пастернака "Зимняя ночь" (Мело, мело  по всей земле...)  принадлежит к числу наиболее известных и любимых читателями стихов поэта. Казалось, что поэт должен был бы гордиться успехом  своего стихотворения, но  этого не произошло.  Д. Быков в  биографической книге о Пастернаке привел свидетельство поэта А. Вознесенского, который был  близок к Пастернаку в последние годы его жизни: "Пастернак недолюбливал чересчур "альбомную" "Зимнюю ночь" (Свеча горела") и её поклонниц, -  но расцветал, когда при нём хвалили "Свидание". В нашей статье мы попытаемся объяснить как причины успеха стихотворения у читателей, так и причину скептического отношения к стихотворению его автора. Классическое  литературоведение не  рассматривает вопрос о причинах успеха или неуспеха произведения у читателей, поэтому  для ответа на поставленные вопросы  применительно к "Зимней ночи"  в дополнение к классическому подходу мы используем новые знания о работе мозга.

История стихотворения "Зимняя ночь",  его место в романе и происхождение главных образов

В примечаниях к книге "Борис Пастернак. Стихотворения  и поэмы" указано, что  стихотворение "Зимняя ночь"  впервые появилось в печати в 1948 году в сборнике Пастернака "Избранное",  а потом в альманахе "День поэзии" в 1956 году. Автор этих строк студентом  в середине 50ых читал эти стихи в издании малоформатных тоненьких  книжечек "Библиотеки Огонька". Стихотворение распространилось в СССР  как самостоятельное произведение намного раньше, чем оно стало доступно как часть романа "Доктор Живаго". Если попросить современного любителя стихов припомнить   какую-либо строку из произведений  Пастернака, то он, скорее всего, приведёт строчку-рефрен  из "Зимней ночи":  "Свеча горела на столе, свеча горела". В анонимном предисловии к одной из первых публикаций романа за  границей (1959 год)   образ свечи из этого стихотворения выбран критиком для  объяснения концепции романа  " ...он (Пастернак. Курсив мой)  указал на эту полузабытую свечу Человечности  и Любви, Веры и Правды, как на единственный свет в единственном окне, но надёжный путеводный огонёк спасения ...".

Приведём текст стихотворения целиком:

Мело, мело по всей земле 

Во все пределы.

Свеча горела на столе.

Свеча горела.

Как летом роем мошкара 

Летит на пламя.

Слетались хлопья со двора 

К оконной раме.

Метель лепила на стекле 

Кружки и стрелы.

Свеча горела на столе.

Свеча горела.

На озаренный потолок 

Ложились тени,

Скрещенья рук, скрещенья ног,

Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка 

Со стуком на пол,

И воск слезами с ночника 

На платье капал.

И все терялось в снежной мгле 

Седой и белой.

Свеча горела на столе.

Свеча горела.

На свечку дуло из угла,

И жар соблазна 

Вздымал, как ангел, два крыла 

Крестообразно.

Мело весь месяц в феврале,

И то и дело 

Свеча горела на столе,

свеча  горела.

 27 декабря 1946 года в доме М. К. Баранович Пастернак читал  друзьям начало романа, над  которым он стал работать предыдущей зимой. На память об этом вечере Пастернак подарил хозяйке дома только что вышедшую книжку своих переводов ("Грузинские поэты". М., 1946),  в которую были вклеены страницы с тремя  первыми стихотворениями  из будущей тетради Юрия Живаго: "Гамлет", "Бабье лето", "Зимняя ночь", соответственно датированными февралем, сентябрем и декабрем 1946 года.  По свидетельству Л. Чуковской в апреле 1947 года Пастернак читал  друзьям главу "Ёлка у Свентицких".  В ней появилась горящая свеча.  А это значит, что и стихотворение, и прозаическая глава, где впервые возник этот образ, написаны почти одновременно. С начала 1946 года до весны 1947 года роман носил название "Мальчики и девочки". Это заглавие – отсылка к стихотворению Блока "Вербочки"  ("Мальчики да девочки/Свечечки да вербочки/Понесли домой"). О глубокой связи замысла романа  с поэзией Блока Пастернак в марте 1947 года  написал одной своей корреспондентке : "Я пишу сейчас большой роман в прозе о человеке, который составляет некоторую равнодействующую между Блоком и мной". Своё нынешнее название "Доктор Живаго" роман приобрёл весной 1948 года – возможно, это был отклик Пастернака на публикацию  в 1947 году романа Томаса Манна под названием "Доктор Фаустус".

В главе   "Ёлка у Свентицких", упомянутой выше, студент Юрий Живаго на Святках едет по Москве на ёлку в санях с  со своей будущей женой Тоней.  Он видит "обледенелые   деревья" и "заиндевелые окна домов". Такая картина возникает  после обильного влажного снегопада с последующим сильным похолоданием после метели. А в сознании Юрия, и не только его, но и многих других современников Блока образ метели ассоциирован именно с ним. Вот каким видел Блока его современник Ф. К. Сологуб в стихотворении "Стихия Александра Блока", датированном 1913 годом - это примерно  то же время, когда Живаго ехал в санях на ёлку:

"Стихия Александра Блока ―

Метель, взвивающая снег.

Как жуток зыбкий санный бег

В стихии Александра Блока."

Метель в стихах Сологуба о Блоке появилась не случайно, а как отражение господствующей темы в его (Блока) мироощущении и творчестве,  а присутствие санок, в которых едет Юра - ещё один  образ в стихотворении "Зимняя ночь", напоминающий о  Блоке. Продолжая размышлять о Блоке  и глядя по сторонам, Живаго подумал, что "Блок это явление Рождества во всех областях русской жизни" и что вместо статьи, которую он обещал написать для студенческого журнала,  "надо написать русское поклонение волхвов".  Своё намерение герой романа  реализовал . Среди "Стихотворений Юрия Живаго" есть стихотворение "Рождественская звезда" (в 17-ой части романа), сочинённое Пастернаком почти одновременно с "Зимней ночью".

Конечно, нельзя сказать что исключительное право на использование  мотива метели принадлежит тем, кто намеренно намекает на связь своего произведения с поэзией или личностью Блока.   Мотив метели достаточно традиционен в русской литературе.  После "Бесов"  Пушкина метель фигурировала в сотнях стихотворений.  Снежная вьюга и метель- это привычные образы и у А. Белого и у С. Есенина, и у самого Пастернака   начиная с 1913 года. В его поэме "Спекторский" (1924- 1930) есть строчка "Мело, мело. Метель костры лизала…". "Зимняя ночь" также начинается с описания метели: "Мело, мело по всей земле/ Во все пределы…", и можно утверждать, что первая строчка - автоцитата. Словосочетание "во все пределы"  тоже бытует в поэзии достаточно давно и  встречается, например,   у Пушкина в "Когда владыка ассирийский..." и позже  у Брюсова в "Моисей",  а также и у других поэтов.

Можно было бы ожидать, что в результате размышлений о поэзии Блока Юре придёт в голову  образ из блоковского ряда,  и действительно, стихотворение про горящую свечу начинается  с картины метели — "мело, мело ...", образа, родственного блоковским, но придуманного самим Пастернаком.  Забегая вперёд можно сказать, что метель в этом стихотворении – средоточие хаотического начала. Однако  процесс сочинения    стихотворения в романе начинается не с этого образа, а с образа горящей свечи, что характеризует его как центральный в стихотворении. Интерпретация образа "свеча горела  на столе/свеча горела"  как символа любви и надежды давно уже стала общим местом при обсуждении "Зимней ночи". Этот образ обладал определенной эмоциональной окраской еще до того, как был использован Пастернаком . И в большой мере она была задана стихотворением "Ночь" Пушкина:

Мой голос для тебя и ласковый и томный

Тревожит поздное молчанье ночи темной.

Близ ложа моего печальная свеча

Горит; мои стихи, сливаясь и журча,

Текут, ручьи любви, текут, полны тобою.

Во тьме твои глаза блистают предо мною,

Мне улыбаются, и звуки слышу я:

Мой друг, мой нежный друг... люблю... твоя... твоя!..

Одно из возможных объяснений того, почему стихотворение начинается с образа  хаоса, а не с жизнеутверждающего образа горящей свечи, связано  с хронологией событий в романе.     Согласно замыслу автора романа стихотворение "Зимняя ночь", было закончено  героем примерно через 10 лет после поездки на ёлку и отразит состояние духа Живаго, уже к тому времени вкусившего ужасы хаоса, о которых  романтически настроенный студент  в своё время только читал  у того же Блока. А первой Юрию – еще юноше – пришла в голову не начальная строчка, а именно несущая основную мысль стихотворения – строчка -рефрен. Образ метели "мело-мело" возник уже много позже как антитеза к главному. О столкновении пушкинских и блоковских мотивов в "Зимней ночи" мы ещё будем говорить при обсуждении структуры стихотворения.  В романе "Зимняя ночь" зарождается так: глядя по сторонам из своих саней, Юра обращает внимание,  на то что через "протаявшую  скважину в ледяном наросте" одного из окон виден огонь свечи и  про себя произносит: "Свеча горела на столе, свеча горела" как начало ещё не сочинённого стихотворения. Юра не знает, что в комнате где горела свеча, Лара,  впоследствии сыгравшая такую большую роль в его жизни, объясняется со своим будущим мужем Пашей. Это совпадение – одно из проявлений голоса Судьбы, который слышен во многих сценах романа. Лара, как сказано в романе: "любила разговаривать в полумраке",  а Паша, выполняя её просьбу поставил "новую", а значит и длинную свечу в подсвечнике на подоконник. Положение свечи на подоконнике важно потому, что пламя свечи растопило лёд на стекле и "на уровне свечи стал протаивать чёрный глазок".  Из-за того, что Юра смотрел на окно из саней снизу вверх, а "глазок", по определению, небольшое отверстие, он увидел только "огонь свечи".  Ему показалось, что сама свеча стоит на столе, а не на подоконнике, как было сказано в описании комнаты в романе. Естественно задаться вопросом: зачем автору романа понадобилась ошибка Юры в определении места свечи в комнате – стол вместо подоконника?  Можно только предположить, что одной из целей такого сюжетного хода было желание подчеркнуть различия во взглядах на мир автора романа и его героя.  В свою очередь, по плану автора читатели романа только постепенно осознают символическую роль  образа горящей свечи, выделяя её среди светильников, упомянутых в романе. Поэтому автор велит своему герою, сочиняющему стихотворение, запомнить образ, смысл которого его герой   в тот период никак не мог предвидеть, а автор романа знал с самого начала "что случится  на его – героя – веку"   и задумал образ "горящей свечи"  как символ.

Образ "горящей свечи", центральный для стихотворения,  возникает ещё в других  значимых сценах романа. Кроме упоминания стихотворения "Зимняя ночь" в списке завершаемых Живаго стихов  во время его второго переезда  в Варыкино,   Лара там  обращается к засидевшемуся за письменным столом Живого: "А ты всё горишь и теплишься: свечечка моя яркая!",  а позже, после отъезда Лары, забредший  к нему в Варыкино Стрельников (Антипов ) предлагает Живаго  проговорить с ним ночь "при горящих свечах".   А Живаго отвечая на его вопрос о сохранности свечей,  отвечает: "свечи целы". Этот обмен репликами напоминает разговор Лары и Антипова в его московской комнате и может служить символическим указанием на то, что ещё не всё кончено, что свечу жизни ещё можно снова зажечь.   Потом, во время в своей последней поездки в Москву, где Лара приходит на старую квартиру своего  мужа Антипова  и застаёт мёртвого Живаго,  и она "ничего  не могла припомнить, кроме свечки, горевшей на подоконнике, и протаявшего около неё кружка в ледяной коре стекла".

Сближение мировоззренческих и эстетических  позиций автора романа и его героя ясно проступают  в рассуждениях о природе искусства  в главе "Опять в Варыкине" и объясняют возникновение  оптимистических образов, таких, как горящая свеча в романе: "искусство, в том числе и трагическое, есть рассказ о счастье существования".

В стихотворении утверждение, что свеча горит на столе, существенно повлияло на  картину происходящего в  комнате. Вообще, сын художника – Пастернак в романе точен в описании световых эффектов, связанных с положением светильника. Например,  в 21ой главе 2ой части романа "Девочка из другого круга", в сцене попытки самоубийства матери Лары, когда Судьба впервые сталкивает Лару с Юрой, автор романа пишет: "Лампа стояла в алькове на скамейке.  Этот угол был резко озарён снизу словно светом театральной лампы". В "Зимней ночи" Пастернак избегает натурализма при описании эротической сцены, используя приёмы театра теней. Очевидно,  отдавая себе отчёт, что тени на потолке появляются только тогда, когда источник света находится ниже объекта, отбрасывающего тень,  он поместил в комнате ещё одну свечу, названную им "ночником", чтобы не привлекать к ней внимания.    "Скрещенье рук, скрещенье ног" в виде теней на потолке возможно, только если действие происходит на ложе, а не при объятиях стоя, а светильник стоит или на полу или на низкой подставке.   О том, что имеется в виду именно ложе, говорит замечание  в тексте стихотворения: " и падали два башмачка со стуком на пол". Башмачки могут падать со стуком,  только если их сбрасывать с ложа, а не снимать сидя. Таким образом, в стихотворении угадывается, но не впрямую подаётся эротическая сцена, и для её опосредованного отображения понадобился "ночник".

Как мы уже заметили, между видом окон в описании поездки Живаго в санях в романе и окна в стихотворении существуют значительные различия.  В первом случае   никакой метели нет, а окна названы "заиндевелыми". В стихотворении же, написанном от лица  Живаго примерно через десять лет в деревне – за окнами метель,  а про оконные стёкла сказано, что на них "метель лепила на стекле кружки и стрелы". Рисунки на стекле, упомянутые в стихотворении,  возникают в результате кристаллизации водяных паров, присутствующих в воздухе. Когда влаги немного,  формируются большие кристаллы и красивые узоры,  среди которых можно увидеть кружки и стрелы. Однако, когда  воздух влажный, как во время  или после метели, кристаллы мелкие и они образуют  на стекле сплошной белый иней, в котором уже нет рисунка.   О такой ситуации говорят, что окна заиндевелые.  А что касается "кружков и стрел", то их рисует скорее всего  мороз, а не метель. При этом кружки возникают не при образовании кристаллов, а позже, в местах подтаивания. Метель  же забивает снегом раму окна и двери, как это  описано у Пастернака в его приведённом ниже отрывке из стихотворения "Сочельник",  датированного 1914 годом и связанного с детскими впечатлениями поэта:

"Все в крестиках белых, как в Варфоломееву

Ночь ― окна и двери. Метель-заговорщица!

Оклеивай окна и двери оклеивай,

Там детство рождественской елью топорщится".

Отголоски этого фрагмента видны как в романе "Доктор Живаго", так и в стихотворении "Зимняя ночь". Образ "белых крестиков" из "Сочельника",  возможно, стал предтечей "двух крыл,  вздымаемых крестообразно"  и "скрещенья  рук и ног" в виде теней на потолке  в "Зимней ночи". 

Если искать в русской поэзии произведение с образностью и экспозицией, близкой  к "Зимней ночи", им окажется ранняя поэма  Лермонтова "Сашка". Лермонтову  к тому времени (1835- 1836) уже было известно пушкинское стихотворение "Ночь", опубликованное в 1826 году. И в  романе Пастернака, и в поэме Лермонтова герой страстно любит молодую женщину, которая выросла сиротой и далеко не пуританка.  И в стихотворении, и в поэме описывается  свидание в комнате, освещённой свечами и с пургой за окном. И в том и другом случае описаны тени на стенах и потолке, а некоторые интимные подробности про ножки и башмачки тоже совпадают. Приведём некоторые примеры из поэмы Лермонтова:

"Свеча горела трепетным огнём

И часто, вспыхнув, луч  её мгновенный

Вдруг обливал  и потолок и стены..."

"Пред нагоревшей сальною свечой

Красавицы, раздумавшись, сидели,

И заставлял их вздрагивать порой

Унылый свист играющей метели".

Ещё одно упоминание свечи: "Лишь в окнах изредка являлась свечка...."

Описание эротики у Лермонтова гораздо прямолинейнее чем у Пастернака (Пастернак тоже достаточно откровенен, но  прибегает к намёкам):

"Он руку протянул, - его рука

Попала в стену; протянул другую —

Ощупал  тихо кончик башмачка.

Схватил потом и ножку, но какую?!"

Есть у Лермонтова и описание замёрзшего окна:

"И на стекле в узоры ледяные /Кидает искры, блестки огневые..."И ещё про окна: "Замёрзших окон стёкла серебрятся". В других эпизодах той же поэмы  Лермонтова встречаются и "платье", и многократно "тени",  и "ангелы",  и "синеватая мгла" и другие образы, присутствующие  в " Зимней ночи". 

Дополнительные замечания о некоторых второстепенных образах стихотворения и их контекстах

Мы уже проанализировали те образы стихотворения Пастернака, которые несут наибольшую смысловую нагрузку, и теперь остановимся на других – менее значимых. Они становятся понятны читателю, только когда  ему ясна роль основных. Взглянем также на их контексты.

Главные образы представлены в первой строфе и проходят через все стихотворение. Во второй образность классическая:

Как летом роем мошкара 

Летит на пламя,

Слетались хлопья со двора

К оконной раме.

В стихах Пастернака слово "хлопья" появлялось начиная с 1913 года во множестве стихотворений. "Хлопья" были   привычным образом у З. Гиппиус, В. Брюсова, К. Бальмонта, А. Белого, а Д. Мережковский в 1886  году написал  стихотворение "В сумерки" со строками, очень похожими на пастернаковский текст:

И в стекла ударяли хлопья снега,

Подобно стае белых мотыльков.

Слово "скрещенье", употребленное в четвертой строфе,   у Пастернака впервые появилось в романе "Спекторский", а примерно в то же время словом "скрещенье" Булгаков и Мандельштам обозначали в своем творчестве пересечение дорог и улиц. Пастернак же прибегнул к нему для описания интимной связи, причем такое словоупотребление должно было напомнить читателю и о кресте как религиозном символе. Неизвестно, знал ли Пастернак термин "скрещивание", используемый селекционерами.  Его звучание близко к тому, которое приобрело слово "скрещенье" в "Зимней ночи". Остановимся также на образах из пятой строфы:

"И падали два башмачка 

Со стуком на пол, 

И воск слезами с ночника 

На платье капал.

"Башмачки" в эротической сцене фигурировали в "Сашке". Слово "башмачки" встречается у  Жуковского, а позже у Бальмонта, Cеверянина, Цветаевой, Ахматовой и  других поэтов Серебряного века. "Ночник" в этом контексте очень напоминает пушкинскую свечу:  "Близ ложа моего печальная свеча/ Горит ..."в  приведённом выше стихотворении "Ночь". Третья и четвертая строчки пятой строфы тонко оттеняют обстоятельства встречи.  Воск попадает со свечи на платье, только если у свечи нет подсвечника или она второпях поставлена  криво. В сексуальном ключе также можно  интерпретировать сам образ: "капли воска, падающие на платье". У Случевского в "Загробных песнях" есть такие строчки:

"Воск свечи оплывает.

Видишь, каплет, он флёр на тебе запятнает"

Вообще "воск" упомянут в сотнях стихов. В следующей строфе возникает образ: " снежной мглы седой и белой". "Снежная мгла" возникла у Блока в стихотворении "Снежная вязь", а "белая мгла" у него же в стихотворении "Ночью пыльной легла ...". "Седая мгла" встречалась в произведениях Баратынского, потом у Бунина, Анненского и других. Пастернак соединил  эпитеты, появившиеся у Блока и  Баратынского, и "мгла" у него стала: "седой и белой".

Обратим внимание на первую строчку седьмой строфы: "на свечку дуло из угла". Это может быть реалистической деталью из личного опыта героев "Доктора Живаго". Начало романа Юрия и Лары прошло в покинутой квартире повреждённого обстрелом дома в Юрятине,  где обитала Лара. Там "везде были щели" и могло дуть из углов, но действие происходило весной и летом. А потом они были вместе зимой, в Варыкино, опять  же в покинутом доме, где отапливалась только одна часть. И там действительно дуло из необитаемой части дома. Об этом и мог писать Живаго. С другой стороны, сообщение – метафора, отражающая отношение внешнего мира к любви героев "Доктора Живаго". Судя по роману, Живаго читал Ларе "Зимнюю ночь", и оно вряд ли могло быть посвящено другой женщине, упомянутой в романе. Седьмая строфа продолжается так:

И жар соблазна 

Вздымал, как ангел, два крыла 

Крестообразно.

В "Трилистнике соблазна" Анненского есть похожий образ: "Как  губы, полные соблазна   и отрав,/Как алых бабочек   развёрнутые крылья." В седьмую строфу включено уже второе в стихотворении производное от слова "крест". Скорее всего, это христианское освящение происходящего как угодного Всевышнему. Последняя строфа стихотворения почти не отличается от первой, но вместо обстоятельства  места ("по всей земле,  во все пределы") в ней присутствуют обстоятельства времени ("весь месяц в феврале", "и то и дело"). " И то и дело" – это прозаизм. Пастернак старался демократизировать поэтический язык, включая в него прозаизмы.  "И то и дело" - устоявшееся словосочетание в русской прозе. Оно встречалось и у Гоголя, и у Тургенева, и у Гончарова, и у Чехова, и у Набокова, и у Пильняка, и в прозаической части романа "Доктор Живаго" самого Пастернака. Стихотворение заканчивается  рефреном. Четырёхкратное повторение рефрена "Свеча горела на столе/свеча горела" в небольшом стихотворении впечатывает этот образ в память читателя. Ю. Лотман, обобщая характеристики  поэтических произведений, заметил, что "универсальным структурным принципом поэтического произведения является принцип возвращения .

Про эвфоническую сторону этого стихотворения трудно сказать что-нибудь новое: все знают о чередовании 2-х стопных и 4-х стопных  ямбических строк, перекрёстной  женской и мужской рифме, аллитерациях на сонорные согласные [м] и [л] и о присутствии рефрена. К этому можно добавить, что ямб, как и другой двусложный метр – хорей предполагает наибольшую частоту ударных гласных в строке заданного размера, при этом в тексте стихотворения доминируют открытые гласные,  придающие певучесть тексту.   Чередование 4-х и   2-х стопных строк устраняют монотонность и помогают при переходе от  одного образа к другому,  особенно в тех строках, в которых нет рефрена: ритм всё равно сохраняется. При такой структуре  стихотворение звучит как  чант и действует гипнотически, а основным каналом воздействия становится музыка слова. Построенное на мелодии и повторах, в частности, в виде рефрена, стихотворение вводит слушателя в состояние, близкое к трансу.

О структуре стихотворения

Подытоживая рассмотрение образной стороны стихотворения, можно отметить, во-первых, многочисленные образные связи с поэзией Золотого и Серебряного века, а во-вторых, существование в нём двух образных рядов. К  первому ряду принадлежит  метель, снежные хлопья, замёрзшее окно, рисунки на стекле, то есть атрибуты  зимы за окном дома – этот образный ряд  ассоциируется с тёмными  и враждебными человеку силами. К другому ряду принадлежат свечи, тени и эротические ассоциации,  -эти образы из второго ряда отражают  черты человеческого существования . Первое множество образов можно условно назвать блоковским, а второе пушкинским. По одному элементу из каждого ряда представлено в первой строфе (вселенская вьюга и горящая  свеча) – это экспозиция.  Представлены два начала участвующие в конфликте. В прозе описание их борьбы заняло бы страницы. Во второй строфе представлены только образы из первого ряда, но в метафорической форме, соединяющей их между собой.  Два образных ряда снова встречаются в противостоянии в третьей строфе, где метель и рисунки на стекле – образы из первого ряда,  а рефрен принадлежит второму образному ряду, и повторяемость рефрена утверждает   его центральность в произведении.   В четвёртой и пятой строфе представлены образы только из второго -жизнеутверждающего ряда, – соединённые  ассоциациями.   В шестой строфе  снова тема из первого ряда сталкивается с  темой в рефрене как антитеза,  и, казалось бы, тема хаоса побеждает, поскольку  образ "и всё терялось в снежной мгле" говорит о том, что всё потеряно, но строфа завершается   оптимистическим рефреном. В седьмой строфе  господствуют снова образы из второго ряда,  где "крестообразно" намекает на религиозную  поддержку человеческому началу и его непобедимость, и   восьмой строфе снова  сталкиваются образы из двух рядов. " И то и дело" говорит о том, что человеческое начало  не побеждено. Чисто лирическое, на первый взгляд, стихотворение выходит  за рамки описания отношений между любовниками и приобретает философскую глубину, сделавшую его образ квинтэссенцией романа.

Простота как эстетический принцип и стихотворение "Свидание"

Прежде чем перейти к стихотворению "Свидание", с которым А. Вознесенский сравнивал "Зимнюю ночь", приведём другое стихотворение Пастернака из цикла "Волны" (1931), имеющее отношение к  его эстетическим взглядам :

Есть в опыте больших поэтов

Черты естественности той,

Что невозможно их изведав,

Не кончить полной немотой.

В родстве со всем, что есть, уверясь

И знаясь с будущим в быту,

Нельзя не впасть к концу, как в ересь,

В неслыханную  простоту.

Но мы пощажены не будем,

Когда её не утаим.

Она всегда нужнее людям,

Но сложное понятней им.

Об этом стихотворении один из ведущих русских филологов  Д. Лихачёв написал: "Под сложностью Б.Л. Пастернак понимает всякую вторичность в поэзии: всякого рода "поэтизмы",  поэтические трафареты, привычные, ассоциирующиеся  с поэтичностью темы, образы, избитые ходы стихотворного  выражения. Эта "сложность" не заставляет думать, вникать, воспринимать по-новому мир".   Лихачёв говоря о Пастернаке замечает, что " к простоте он стремился  и от простоты убегал помимо своей воли — по воле эпохи. Только в конце жизни он достиг неслыханной простоты."  В смысле определения "сложности" у Пастернака,  "Зимняя ночь" – произведение скорее  сложное, чем простое.

Далее мы приведём стихотворение из романа, которое сам Пастернак, по словам А. Вознесенского, ставил выше чем "Зимнюю ночь", это – "Свидание". Контекст появления этого стихотворения таков:  В 1949 году О.В. Ивинская была арестована и приговорена к пятилетнему тюремному заключению по обвинению в контрреволюционной деятельности. Это был способ давления властей на Пастернака. А в  том же 1949 году, когда Ивинская находилась в лагере, Пастернак написал стихотворение "Свидание", в котором он мечтал о встрече с ней.  В "Свидании" нет изысканной образности "Зимней ночи": свечей, теней, башмачков, крыльев, ангелов, соблазна,  рисунков на стекле, кружков  и стрел, сплетенья рук и ног. Образный ряд "Свидания" приземлён и прост, а стихотворение написано от первого лица. В 9ой главе 14 части романа Юрий Живаго предчувствует "что час его расставания с Ларой близок", и им овладевает "желание выплакать эту тоску в таком выражении, чтобы заплакал всякий."   Можно сказать, что "Свидание" вполне удовлетворяет этим требованиям.

Засыплет снег дороги,

Завалит скаты крыш.

Пойду размять я ноги,

За дверью ты стоишь.

Одна, в пальто осеннем,

Без шляпы, без калош,

Ты борешься с волненьем

И мокрый снег жуешь.

Деревья и ограды

Уходят вдаль, во мглу.

Одна средь снегопада

Стоишь ты на углу.

Течет вода с косынки

По рукаву в обшлаг,

И каплями росинки

Сверкают в волосах.

И прядью белокурой

Озарены: лицо,

Косынка, и фигура,

И это пальтецо.

Снег на ресницах влажен,

В твоих глазах тоска,

И весь твой облик слажен

Из одного куска.

Как будто бы железом,

Обмакнутым в сурьму,

Тебя вели нарезом

По сердцу моему.

И в нем навек засело

Смиренье этих черт,

И оттого нет дела,

Что свет жестокосерд.

И оттого двоится

Вся эта ночь в снегу,

И провести границы

Меж нас я не могу.

Но кто мы и откуда,

Когда от всех тех лет

Остались пересуды,

А нас на свете нет?

Если соотнести это стихотворение с "Доктором Живаго", может показаться, что в нём осуществилась мечта Живаго: "ему хотелось средствами простыми, доходящими до лепета и граничащими с задушевностью колыбельной песни, выразить своё смешанное настроение любви и страха  и тоски и мужества, чтобы оно вылилось как бы помимо слов, само собой. "Строки из него: "Как будто бы железом,/ Обмакнутым в сурьму,/ Тебя вели нарезом/По сердцу моему" по своей пронзительности  не уступают  самым сильным образам в русской любовной лирике, а Анна Ахматова назвала это стихотворение лучшим русским лирическим стихотворением 20-го века. 

Применение новых знаний  о работе мозга к оценке читательских предпочтений

Весь предыдущий анализ подготовил основания для ответа на поставленный вопрос: почему "Зимняя ночь" стала самым популярным произведением Пастернака?

 Анализируя текст стихотворения, мы уже отметили, что многие образы из него встречались в произведениях конкретных предшественников, а другие являются общим местом.  При этом связи этого стихотворения с поэзией Золотого и Серебряного века не ограничивались произведениями Пушкина, Лермонтова и  Блока; можно заметить также близость по образности  и к произведениям других символистов, и  акмеистов. При обсуждении образного родства,  и особенно общих мест в  стихотворении, можно привести мнение Ю. Тынянова  по поводу образных сходств: "Эмоциональный поэт ведь имеет право на банальность. Слова захватанные, именно потому что захватанны, потому что стали ежеминутными, необычайно сильно действуют.  Отсюда – притягательная сила цыганщины.  Отсюда – банальности Полонского,  Анненского, Случевского, апухтинское завывание у Блока."    То есть,  эмоциональная реакция читателя на  стихотворение может быть усилена  путём использования образов, или уже хорошо   известных читателю и имеющих установившуюся эмоциональную окраску,  или, как минимум, напоминающих хорошо известные.   Наблюдения Тынянова  касаются читательской реакции на образы, заимствованные из известных аудитории произведений.    В свою очередь Ю.М. Лотман   посвятил главу своей книге " Анализ поэтического текста" повторяемости в литературном произведении. По его мнению, "универсальным структурным принципом  поэтического произведения является принцип возвращения", проявляющийся как на структурном, так и на других уровнях вплоть до фонемного, что включает, естественно,  образы внутри произведения. И Тынянов, и Лотман говорят о повторяемости как о принципе построения поэтического текста, но второй из них имеет в виду элементы, расположенные на малой дистанции друг от друга – внутри произведения, а первый распространяет принцип на отношения между произведениями.  Итак, многовековой опыт литературы показал, что повторяемость- эффективная техника воздействия на читателя поэзии.

С другой стороны, современные исследования работы мозга  физиологами и психологами выявили механизмы  формирования оценки привлекательности  объектов рассмотрения, включая произведения искусства. Эксперименты показывают, что вне зависимости от того, хотим мы этого или не хотим, процессы переработки информации  в нашем мозгу подчинены определённым  подсознательным правилам, приводящим  к предсказуемым, но  иногда совершенно  неожиданным для нашего сознания результатам.

В нашей статье мы не предлагаем новый метод  предсказания  читательских реакций на стихи, а хотим рассказать о новых  подходах, базированных на изучении работы мозга, которые могут стать инструментами для того, чтобы если не предсказать, то по крайней мере  объяснить   бытующие читательские  вкусы и в частности  ответить на поставленный в  статье вопрос о  причинах популярности стихотворения "Зимняя ночь". Механизмы формирования суждений и предпочтений в мозгу человека, описаны в книге Нобелевского лауреата  Д. Канемана "Thinking, Fast and Slow". Она посвящена изучению работы мозга на базе данных современной психологии. Одним из результатов этих исследований стало понимание  принципов работы интуиции  и творческого начала, связанных с ассоциативной памятью. В одной из наших предыдущих публикаций мы уже применяли знания, почерпнутые в вышеупомянутой работе Канемана  - при исследовании проблемы двойников в поэзии.   В этой статье мы коснёмся другой проблемы:  проблемы предпочтений с точки зрения работы мозга.  Согласно Канеману, в мозгу человека совместно работают  две системы - Быстрая и Медленная. Быстрая система, названная  им  Система 1,  работает с большой скоростью и автоматически, не требуя от индивида осознанного контроля. Медленная система, названная  Система 2, включается по запросу Системы 1, когда ситуация требует направленных умственных усилий. Работа Системы 2 сопряжена с  вычислениями, принятием решений и концентрацией внимания.  Система 1 без  специальных усилий с нашей стороны генерирует впечатления и чувствования, которые являются базой для  рассудочных решений Системы 2.   Функционирующая автоматически Система 1 способна  представить неожиданно сложные идеи, но только Система 2 способна организовать эти идеи в  логически стройную теорию. Существуют обстоятельства, когда Система 2 берёт контроль на себя,  отменяя решения Системы 1.  Система 1 работает, вызывая  из ассоциативной памяти как  врождённые реакции, так и навыки, обретённые в процессе накопления опыта.  Мы рождены со способностями воспринимать мир, нас окружающий, распознавать объекты,  направлять своё внимание, избегать опасности. Возможности Системы 1 включают врожденные навыки, присутствующие у животных.   Другие же реакции становятся автоматическими в результате упражнений.  Например, Система 1 научается  запоминать связи между идеями.  Так, мы автоматически отвечаем на вопрос: как называется столица Англии?   Система 1 отвечает за такие навыки, как чтение,  а для музыкантов - нахождение нужной клавиши. Система 1 также отвечает за решение таких задач, как распознавание специальных черт в  портрете или языке, что требует  знания языка и определенного уровня культуры. Например, если кто-нибудь скажет: "мороз и солнце",  русскоязычный читатель без усилия продолжит: "день чудесный".   Все эти знания находятся в ассоциативной памяти и вызываются автоматически почти мгновенно.    Система 1 работает всегда, её невозможно выключить.  С другой стороны, одна из многочисленных функций Системы 2 – осознание ею своей  деятельности. Все эти функции имеют одну общую черту: заставляют индивида сосредоточить внимание на их исполнении. Как только внимание отключается, Система 2 перестаёт работать. Система 2 работает, когда Вы заполняете налоговую декларацию, паркуетесь между двумя запаркованными автомобилями или ищете доказательства  теоремы. Система 2 включается, когда Система 1  испытывает трудности при ответе на вопрос, поставленный органами чувств.

Кратко резюмирую взаимодействие двух систем: обе системы – Система 1 и Система 2 – активны, когда мы бодрствуем. Система 1 работает автоматически, а Система 2  обычно уделяет внимание тем проблемам, которые требуют умственных усилий. Система 1  посылает информацию  Системе 2 в виде: впечатлений, интуитивных реакций,  намерений и чувств, на основе которых Система 2 формирует теории, планы действий и систему верований.  Когда всё идёт гладко, то есть в большинстве случаев, Система 2 не вмешивается в решения, принятые Системой 1,  и даже не знает о них.

Когда Система 1 сталкивается с трудностями, она обращается к Системе 2,  чтобы та более детально и специфически проанализировала проблему. Такая ситуация возникает тогда, когда проблема выходит за рамки картины мира, поддерживаемой Системой 1. Система 2 берёт на себя контроль в  тяжёлых ситуациях, и ей принадлежит последнее слово.  Кроме того, Система 2 контролирует своё собственное поведение. Такое разделение функций работает хорошо в большинстве случаев, поскольку  Система 1 успешно решает свои задачи, её модели знакомых ситуаций  достаточно точны, и её реакции быстры и адекватны.  Понимание того, как работает Система 1 и какие ошибки она склонна совершить в определённых обстоятельствах, важны как для тех, кто принимает решения, так и для тех, кто на них реагирует.  Система 1 работает как ассоциативная машина.  Как пример: при прочтении, скажем,   двух слов начинается процесс ассоциативной активации:  вызванная каждым словом идея активирует много других  идей, и в мозгу начинается лавинообразный процесс, при этом основная черта этого процесса – это совместимость элементов.  Каждый элемент этого процесса  соединён с другими, и каждый усиливает остальные.  Слово активирует память, которая в свою очередь  вызывает из памяти связанные  с ним образы и эмоции. Последние в свою очередь  отражаются на выражении лица наряду с другими физическими реакциями, такими как общее напряжение  и настороженность. Выражение лица и защитные движения усиливают эмоцию, с которой они связаны и она в свою очередь усиливает совместимую  с ней идею. Всё это происходит мгновенно и параллельно, образуя подпитывающую себя структуру из  содержательной, эмоциональной и физической реакции,  которая одновременно специфическая и интегральная – она называется   ассоциативно-совместимой. Ваш мозг будет искать пути соединения этих слов в разумную фабулу, оценит угрозу  и подготовит для Вас  план действий для наиболее вероятного сценария, который с такой фабулой связан и создаст контекст для будущих событий.   Всё описанное выше происходит автоматически и не контролируется сознанием. Как говорят современные  когнитивисты, "вы думаете всем своим телом, а не только мозгом". В процессе изучения этих проблем, Канеман в своей книге заметил: "Мы знаем о себе гораздо меньше, чем мы думаем".  

Экспериментальная психология установила,  что после начального знакомства со словесным образом немедленно возникают измеряемые изменения  в лёгкости извлечения из памяти  родственных понятий.  Этот феномен установлен не только для словесного образа, но распространяется также на идеи, зрительные образы и другие объекты, которые в свою очередь могут вызывать из памяти родственные им идеи, слова и все, что ранее перечислено. При этом активируются эмоции, связанные с этими образами. Об этом мы, может быть, и не догадываемся. Например, оказывается, что после прочтения текста, в котором использована лексика, связанная с пожилым возрастом, ваши собственные реакции замедлятся. То есть присутствует возможность повлиять на наши реакции загодя.   Эти результаты ставят под сомнение наше убеждение, что мы независимы в наших суждениях и выборах.

Система 2, о которой мы только что говорили, уверена, что она   принимает осознанные  решения, однако не свидетельствуют ли описанные выше результаты опытов  о том, что это не так, что контекст имеет очень большое значение? Мы не замечаем описанных  эффектов, потому что они - функции Системы 1 и происходят  автоматически на подсознательном уровне, а  Система 2 их не контролирует и не знает о них.

Система 1 подвержена иллюзиям -например, таким, как иллюзия вспоминания и иллюзия верности утверждения. Доказано, что эти иллюзии имеют место, когда суждения базируются на впечатлениях "лёгкости" или "тяжести". Всё, что "упрощает  работу ассоциативной машины", может исказить правильность суждений.  Надёжный способ  заставить людей поверить в ложь  заключается в частом повторении,  поскольку чувство узнаваемости нелегко отличить от правильности. Те, кто насаждал авторитарные режимы, и торговцы всегда знали об этом.  А психологи установили, что нет даже необходимости повторять полностью ложное утверждение, достаточно даже малой части его.

Как мы уже констатировали, повторение создаёт  в работе Системы 1 ощущение "лёгкости" и успокаивающее впечатление "знакомости". Эти врождённые качества восприятия и переработки информации Системой 1 влияют на решения, которые мы принимаем во всех сферах жизни, и на формирование предпочтений, возникающих как в процессе принятия решений, так и в оценке произведений искусства. Система 2 способна  подвергать реакции Системы 1 проверке  и предотвращать превращение  её ошибочных рекомендаций в решения, но только тогда когда сообщения Системы 1 входят в противоречие с уже существующей  в памяти информацией.

Теория предпочтений в настоящее время активно разрабатывается экспериментальной психологией. Предпочтения  представляют собой один из фундаментальных источников  стабильности и перемен  в  функционировании индивида и общества.  Предпочтения влияют на  такие важнейшие сферы жизни, как политика, экономика и культура. А ведь именно в этих областях человеческого существования  ошибки при принятии решений могут иметь тяжёлые последствия как для индивидов, так и для общества в целом. Предпочтения формируются в результате  разнообразных процессов.  Некоторые объекты из-за присущих им свойств  притягивают нас или отталкивают на рефлекторном уровне. Сладкое привлекательно даже для младенца, а горькое вызывает негативную реакцию. Предпочтения могут быть запрограммированы воспитанием.  Если ребёнка вознаграждать за то, что он сидит  на определённом месте в колыбели,  то это место будет для него предпочтительным.  Среди множества путей, которые влияют на формирование предпочтений, существует один очень простой: сознательное и бессознательное формирование предпочтений путём простого повторяемого предъявления .  Этот феномен был впервые описан в работах американского психолога  R. Zajonc  (1968), который назвал его "mere-repeated – exposure pRUnomenon",  известный также под названием "mere exposure effect"(аббревиатура - MEE), в переводе "эффект простого показа " (перевод мой).  Мы приведём описание одного, широко известного эксперимента, который хорошо представляет суть дела. В течении нескольких недель на первой странице в двух студенческих газетах штата Мичиган в невзрачных рамках появлялись  объявления, состоящие из одного слова на турецком языке или несуществующего слова, похожего на турецкое: kadirga, saricik, biwonjni, nansoma, iktitaf  . Частота появления слов менялась: некоторые из слов появлялись только однажды, другие же в 2, 5, 10, и 25 случаях.  При этом те слова, которые в одной газете печатались наиболее часто, в другой возникали наиболее редко. Никаких объяснений читателям предложено не было, а на вопросы газеты отвечали стандартной фразой: "клиент, поместивший эти объявления, пожелал остаться  неизвестным."

Когда серия экспериментов закончилась,  исследователи разослали вопросники в университеты,   спрашивая о впечатлении от каждого слова: "означает ли оно что-то "хорошее" или "плохое". Результаты были замечательные: слова, которые были напечатаны более часто, были оценены гораздо более положительно, чем те, которые появились один или два раза.  Такие же результаты были получены и с другими объектами: китайскими иероглифами, лицами, фигурами случайной формы и т.д.

К настоящему времени появились сотни работ, так или иначе связанных с этим феноменом. В своей простейшей форме  процесс формирования предпочтения  состоит всего-навсего из  повторяемого  предъявления объекта органам чувств.  При этом от наблюдателя не требуется никакой специальной подготовки и он не получает никакой положительной или отрицательной информации  от экспериментатора.  Показ объекта может быть таким коротким, что обозреватель может его и  не зафиксировать. Более того, в экспериментах  R.  Zayonc самый сильный эффект  имел место, когда экспозиция была такой короткой, что наблюдатели не замечали появления объекта,  то есть процесс имел место на подсознательном уровне.  В результате экспериментов было установлено, что существует сильная корреляция между частотой появления слова и уровня предпочтения, которое оно получает, при условии, что со словом не связаны негативные факторы. (Мы описываем ситуацию на заведомо упрощённом уровне, поскольку наши читатели не обязательно знакомы с проблемами экспериментальной психологии). По мнению R. Zayonc, MЕE эффект автономен от сознания и возникает независимо от него. Было показано, что этот эффект не зависит от культуры, индивидуальных черт и выбора предмета для эксперимента.  Опыты продемонстрировали, что простое повторение  встречи с объектом само по себе  усиливает позитивное впечатление. Кроме того, было выявлено, что предпочтение распространяется не только на сам объект, но и на похожие объекты. R. Zayonc считал, что подсознательный уровень этого феномена связан с его ролью в эволюции.  На настоящий момент существуют различные теории по поводу  физиологического механизма  появления этого феномена,  но факт его существования считается доказанным. Одним из предметов разногласий является   роль памяти в этом процессе. Новые результаты  в этой области свидетельствуют, что память усиливает  эффективность (MЕE). Считается, что существование информации в памяти,  верной или неверной, но связанной с объектом, в любом случае  усиливает эффект (MЕE). Эксперименты в новых работах ближе к реальным ситуациям, чем те, которые отрицали важность памяти. Отсюда следует, что у читателя поэзии  знакомые и повторяемые образы (например: "свеча горела на столе/ свеча горела") вызывают более  сильную положительную реакцию,  чем незнакомые образы, даже если воспоминания о подобных образах не являются точными.

Теперь вернёмся к стихотворению "Зимняя ночь" и рассмотрим его в связи с положениями, представленными в этом  разделе статьи. Обращает на себя внимание   высокий уровень схожести образов  из стихотворения с образами из топоса в русской поэзии, а также повторяемость образов внутри стихотворения. Об образной стороне "Зимней ночи" в этом аспекте было сказано в первой части статьи, где мы исследовали происхождение "горящей свечи" и некоторых других образов в этом стихотворении,  что согласно приведённым в этом разделе нашей статьи данным в значительной мере предопределяет положительную реакцию  на них у более или менее начитанного читателя. При обсуждении эвфонических качеств стихотворения мы бегло отметили роль рефрена как основу в его организации.

 Обратимся  теперь к строфическому и строчному  уровню с точки зрения  повторяемости слогов и слов. Например, в первой строфе  всего 8 самостоятельных слов, поскольку 3 слова повторяются: "мело", "свеча" и "горела".  Сам рефрен почти полностью состоит из двухкратного повторения  словосочетания "свеча горела". Во второй строфе нет рефрена, зато есть аллитерации: "летом – летит – слетались",  которая присутствует и  в первой строке третьей строфы: "метель лепила". "Лепила" в эвфоническом плане является продолжением линии " летом – летит – слетались ", а "метель" - однокоренное слово с "мело" в первой строке.    Таким образом, в дополнение к перекрёстной рифме в стихотворении существует целый пласт внутристрочных и межстрочных внутренних рифм,  способствующих мелодичности и  узнаванию похожести.   Всё, что касается первых трёх строф стихотворения, приложимо и к остальным строфам стихотворения. В наши цели не входит детальный анализ эвфонических характеристик произведения,  а только констатация факта присутствия в нём некоторых свойств.

 Описывая свойства Системы 1, мы упомянули о том, что эффект узнавания  объекта, связанного с положительной эмоцией, при повторной встречи укрепляет положительную эмоцию и всё это происходит как на подсознательном, так и на сознательном уровне. Как доказано вполне материальными  физиологическими экспериментами – узнавание образа приятно. С этой точки зрения стихотворение "Зимняя ночь" представляет  замечательную возможность  для развития такого процесса в сознании читателя.  Но воздействие художественного произведения не ограничивается и не сводится к приятной эмоции, поскольку существует ещё  и Система 2, которая способна осмыслить произведение на концептуальном уровне. Семантически "Зимняя ночь" произведение замечательное, поскольку традиционная образность "альбомного" масштаба  использована в произведении, далеко выходящем за рамки  чисто лирического стихотворения, что вполне осознано современными читателями. Мы коснулись концептуальной стороны стихотворения в  разделе о его  структуре. Тут уместна архитектурная аналогия: "хотя элементы конструкции этого удивительного памятника архитектуры представляются знакомыми,  здание поражает своей  оригинальностью". А положительная оценка обеими системами  воспринимается нами как "истина".

Судя по цитированной в начале статьи оценке Пастернаком  своего произведения, то что привлекало массового читателя в  стихотворении "Зимняя ночь", с  его точки зрения было скорее недостатком, а не  достоинством этого литературного текста. Образный ряд в стихотворении принадлежал эстетике начала 20го века, от которой Пастернак начал отходить ещё в З0ые годы. В этом смысле "Зимняя ночь" в его глазах была  шагом назад.   Пастернак назвал это стихотворение "чересчур альбомным", таким образом отсылая к эпохе, когда альбомы были в моде. В свою очередь стихотворение "Свидание" уступает "Зимней ночи"  в популярности среди массового читателя именно потому, что его образная система не отличается от таковой в простой разговорной речи, и в этом смысле претворяет в жизнь  эстетические критерии позднего периода творчества Пастернака.  Большинство образов в "Свидании" не воспринимаются  многими как образы поэтического произведения, а гениальная строфа, о которой мы говорили при разборе "Свидания", не восторжествовала в коллективной памяти над строчкой  "свеча горела на столе, свеча горела".